Что в современном конструкте сексуальности диктует нам то или иное отношение к одежде? Что в наших костюмных предпочтениях самого разного рода обусловлено этим конструктом,
а что нашими нехитрыми инстинктами (если, конечно, от них еще что-нибудь осталось)? Еще интереснее: почему мы такие разные животные, почему одних из нас привлекает костюм
медсестры, а других костюм зайчика? Каким образом, при такой-то вариативности подходов к вопросу, мы сможем выделить некоторый самостоятельный предмет разговора,
называемый «современным эротическим костюмом»?
Резонно условиться о следующем: говоря «эротический костюм», мы будем далее подразумевать те элементы туалета, которыми люди пользуются в моменты, окрашенные непосредственной
сексуальной интенцией. Простыми словами: те элементы туалета, которые мы надеваем «в постель», не планируя немедленно захрапеть; те элементы туалета, в которых мы занимаемся
сексом (или, по крайней мере, надеемся им заняться, раз уж мы сподобились так вырядиться).
Эротический костюм - это отсутствие костюма, по смыслу совершенно противоположное наготе. Нагота подразумевает самостоятельность тела как объекта, отмену маркировки, которую
«наносит» на него любой костюм. Эротический костюм - это предложение иной маркировки, иной «разметки» тела, так политическая карта местности заменяется, скажем, топографической:
местность все та же, но восприятие ее иное, и, безусловно, прагматические применения такой карты оказываются иными по определению, как до этого оказались иными запросы,
сделавшие такую карту необходимой.
Развивая тему различения «эротического костюма» в сравнении с костюмом «обычным» следует, конечно, упомянуть разницу в прагматике их применения.
Специфической чертой эротического костюма оказывается его удивительная, в плане бытования, близость к спецодежде почти любого рода: к униформе, к одежде врачей и маляров.
Эротический костюм - одежда с интенцией немедленного действия, и многое в нем, как и в спецодежде, устроено так, чтобы сделать это действие более эффективным, в самых различных
смыслах.
На одном уровне такой «эффективности» находятся вопросы психологического воздействия: как пастельные тона медсестринской униформы призваны благотворно воздействовать на
пациента, так алые и черные кружева призваны благотворно воздействовать на участников эротической сцены. Эта близость между эротическим костюмом и спецодеждой усиливается,
если вспомнить, что первый не менее популярен в качестве костюма маскарадного, чем любая спецодежда.
Другой аспект прагматической «эффективности» эротического костюма, роднящий его со спецодеждой, уже упоминавшийся аспект «интенции действия». Как и большая часть спецодежды
(исключим так называемый деловой костюм, чтобы не вдаваться в скучные формальные разграничения), эротический костюм предназначен для физической работы, и во многих аспектах он
служит для наиболее успешного выполнения этой работы. Он обеспечивает участникам эротической игры и сексуального акта доступ к телу, в том понимании, в котором этот доступ их
интересует.
Существование эротического костюма возможно лишь благодаря работающему в каждом из нас механизму фетишизации. Так, в первую очередь, совершенно необходимо помнить, что разговор о моде как таковой теряет всякий смысл без разговора о фетишах, их конструировании и их легитимизации. Тут эротический костюм не уникален, уникальны, скорее, конкретные механизмы этих конструкций в применении к нему. Здесь, очевидно, будет уместным каламбур об «обнажении приема»: действительно, когда речь идет об эротическом костюме, техники фетишизации очень часто теряют тонкость, интенции, завуалированность. При рассмотрении эротического костюма, безусловно, обнажаются механизмы зарождения и функционирования фетишей в нашем сознании. Здесь, как нигде, легко наблюдать тонкий баланс между запретным и дозволенным, без которого ни один змеиный позвонок не становится фетишем, а ни один предмет костюма - эротическим. Запретное и дозволенное смешиваются здесь в уникальных для каждого носителя пропорциях для достижения индивидуального эффекта. Так, например, когда указатель на шкале смещен до предела в область «дозволенного», мы оперируем вызывающе провокативными костюмами, например, костюмом «горничной»; когда указатель смещен до предела в сторону «запретного», мы, например, имеем дело с костюмом «невесты». В качестве дополнительного упражнения можно погонять бегунок по шкале в ту или иную сторону, например, целенаправленно пытаясь получить ту точку, в которой для экспериментатора располагается, скажем, костюм медсестры или стюардессы, если, конечно, эти костюмы вообще находятся в пределах его индивидуального набора фетишей, табу и тотемов.
Тело, облачаясь в эротический костюм, освобождается от одной личины, но надевает на себя иную, причем не менее сложную и изощренную. Практически при любой перемене костюма мы меняем одно «я» на другое, и эту перемену ощущает, конечно, не только тот, кто «считывает» наше высказывание, но и мы сами, что гораздо важнее. Слово «образ» недаром используется в этой связи так часто: мы и «входим в образ», и «демонстрируем образ» окружающим. Когда мы меняем обычную одежду на эротический костюм, мы надеваем совершенно особую личину, свое «сексуальное «я»», и, подойдя к зеркалу, оказываемся с ним лицом к лицу. Есть ли у этой игры соучастник? В подавляющем большинстве случаев речь идет о единственном зрителе, непосредственном сексуальном партнере того, на кого данный костюм надет. Однако довольно значительное число женщин рассматривают эротический костюм как метод построения собственной сексуальной идентичности. Построение идентичности путем надевания костюма - вещь совершенно очевидная, но в ситуации с эротическим бельем или другими элементами эротического костюма есть занимательная особенность: ради этого самоощущения, ради контакта с собственным сексуальным «я» мы зачастую носим этот костюм, когда его никто не видит, и, скорее всего, не увидит. Здесь отлично виден один из ценнейших механизмов, запускаемых при надевании эротического костюма, механизм, позволяющий воспринимать себя как сексуальное существо. Поэтому эротический костюм является одновременно разрешающим механизмом и маркером границ, средством позволить себе сексуальное поведение. Это значит, что мы способны снять с себя наше сексуальное «я», как только пожелаем.
Одна из сложностей формализации понятия «эротический костюм» заключается в том, что, в отличие от ситуации с костюмом повседневным, здесь мы затрудняемся определить хотя бы
минимальный набор составляющих. Говоря о повседневном костюме, мы исходим, по меньшей мере, из предположения, что он прикрывает определенные части тела. Дальше мы можем
расширять сферу наших интересов, добавляя к «покрывающим» элементам вопросы о белье и аксессуарах разной степени тривиальности. Но в основе эротического костюма лежит отказ от
жесткого правила прикрывать те или иные зоны тела, этот аспект переходит из области требований в область выбора, да и само понятие «прикрытия» становится бесконечно широким.
В результате костюм теряет целый набор обязательных составляющих, а костюмное высказывание зачастую обретает удивительную лаконичность, едва ли не односложность.
Но при всем многообразии элементов и приемов, на которых строится современный эротический костюм, при всей вариативности его структуры существует один неизменный принцип, без
которого такой костюм не может выполнять свою роль, то есть служить эротическим стимулом для носителя или наблюдателя: это – своеобразная узнаваемость, возможность определить
с первого взгляда, что данный костюм именно «эротический», что к нему применимы все принципы сексуального восприятия и самовосприятия. Поэтому эротический костюм, не
соответствующий представлениям партнеров, может не просто сказаться на их взаимопонимании, он может стать подлинным препятствием для осуществления их намерений.
Готовые эротические костюмы, особенно ролевые (пожарник, ведьма, повар, разносчик пиццы, дикарка и так далее), всегда фантастически, восхитительно архаичны, и при этом
всегда работают с самыми устоявшимися, самыми простыми стереотипами. Так, костюм медсестры, каким бы условным он не был, обязательно изобилует большими красными крестами,
костюм стюардессы включает в себя неизменную мини юбочку, «снегурочка» должна облачиться в красную шубку. Главная причина именно такой подачи «ролей» - требование безусловной
и абсолютной опознаваемости представляемого персонажа. Возникает феномен архаичности, вообще свойственный эротическому костюму (мы очень скоро вернемся к этой теме): найти в
современной больнице медсестру с красным крестом на головном уборе практически не представляется возможным, но эротический костюм сохраняет этот признак с той же надежностью,
с какой его сохраняют те произведения современного искусства, которые принято относить к области поп-арта. Ролевой эротический костюм оказывается утрированным, грубым,
упрощенным: большего от него и не требуется, особенно если вспомнить, что этот тип костюма всегда говорит «прямым» языком, упрощенным языком непосредственного сексуального
контакта.
В своей архаичности эротический костюм близок к униформе, спецодежде. И близость эта только усугубляется тем фактом, что эротический костюм с поразительной тщательностью
следует не только стереотипам в представлении тех или иных игровых ролей, но и стереотипам куда более глобальным, значительным, базовым, священным для культуры и общества:
стереотипам гендерным.
Любая наша одежда - это, среди всего прочего, материальное выражение наших отношений с собственным телом; но эротический костюм всегда оказывается материальным выражением
наших отношений с телом, принадлежащим, во-первых, определенному полу, а во-вторых - живущим по законам определенного гендера. Эти две характеристики нашего тела становятся
системообразующими, когда речь идет о выборе не просто костюма, но костюма эротического.
Но восприятие женщины в цельном подлинно мужском (а не стилизованном под мужской) костюме сопровождается почти теми же сложностями, какими сопровождается восприятие мужчины в
дамской шелковой блузе. Применительно к эротическому костюму действует тот же механизм, но опять в утрированной, заостренной, уплощенной форме. Так, если речь идет о ролевых
эротических костюмах, можно найти немало вариантов, где женщине предлагается маркированно-мужская роль, но сам костюм всегда и обязательно
вызывающе подчеркивает область груди и ягодиц. Такие костюмы транслируют одновременно два очень важных сообщения. Первое: возможно, «мужская» роль или «мужские» элементы
костюма сообщат носительнице некоторые признаки «мужского» (в стереотипическом понимании) поведения, привлекательные для партнера: сексуальную агрессивность, смелость,
готовность к сексуальным экспериментам. Второе: речь идет только об игре, партнер не должен бояться подлинной смены гендерных ролей, он контролирует сексуальную ситуацию;
какой бы грозной не казалась «полицейская», наличие дубинки в ее руках и наручников на ее поясе декларирует ее готовность сдаться первому, кто решится пойти на преступление.
Взаимодействие с запретными желаниями, какого бы рода они ни были, один из самых сложных аспектов человеческой сексуальности. В равной мере мучительным оказывается и
противодействие сугубо индивидуальным табу, и табу социальным.Каждый человек узнает способ получать «то, что нельзя, но очень хочется», пусть в урезанной и ущемленной, но
все-таки хоть в какой-то мере, еще ребенком; позже, погружаясь в серьезную взрослую жизнь, мы продолжаем использовать этот метод, но уже не готовы заявлять о нем вслух, да и
сами не всегда понимаем, что именно делаем. Этот метод называется «понарошку». И поскольку обычно табу или фетиш имеют вполне описываемые характеристики, то эротический костюм
является ценнейшим техническим средством для того, чтобы получить хоть малую долю запретного желаемого, естественно, понарошку.
Приобретение эротического костюма является безопасным методом коммуникаций с партнером на темы запретного: если партнер доволен и принимает игру, нам повезло, если недоволен и
отшатывается в сторону - ситуацию можно свести к шутке, вернув отношения в безопасную точку. Эротический костюм используется здесь как метод склонить
партнера на свою сторону, убедить его поиграть в интересующую нас игру, даже если сам он не разделяет в полной мере наших вкусов. Например, игра в медсестру - просто игра, и
масштаб этого «просто» напрямую зависит от конкретных характеристик костюма: чем он наивней и утрированней, чем условнее производимое
впечатление, тем больше работы приходится на фантазию человека с «медицинским фетишем», тем меньшее удовольствие он, получает, - но тем безопаснее территория, на
которой он находится.